| Глеб Яковлевич Горбовский | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Полное имя |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Гражданство: |
СССР
22x20px
СССР
|
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Направление: | |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Премии: |
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден |
| Награды: | |
| Подпись: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
Глеб Яковлевич Горбо́вский (род. 4 октября 1931 года , Ленинград) - русский поэт, прозаик. Член Русского ПЕН-центра (). Академик Академии российской словесности (1996).
Биография
Личная жизнь
Был четырежды женат (в первом и четвёртом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.
Отзывы критиков
Стихам Горбовского присущи приятная музыкальность и намеренно простой подбор слов и рифм, его строки обретают глубину благодаря широте обзора и необычности ассоциаций. Горбовский одержим поисками изначального смысла явлений жизни; его одиночество требует утешения; связь между эпохой и вечностью, реальностью и сказкой, человеком и вселенной постоянно воплощается в новых и новых поэтических образах. Показывая человека с его ответственностью перед самим собой, перед др. людьми и судьбой, Горбовский способен быть выше советской повседневности и от её непосредственного изображения прийти к этим основным жизненным вопросам как символам.
Премии
- Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984) - за книгу стихов «Черты лица» (1982)
- лауреат конкурса «Умное сердце» имени Андрея Платонова по разделу «Поэзия» (Москва, 1995)
- лауреат общественного конкурса (по опросу жителей Санкт-Петербурга) «Литератор года» (2001)
- «Золотое перо» Межрегионального Союза писателей Северо-Запада (2001)
- православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005)
- премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005)
Награды
- орден «Знак Почёта» (2.10.1981)
- Петровская медаль «За веру и верность» от Капитула российских орденов (2000)
- юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (2001)
Сочинения
Сборники стихов
- «Поиски тепла», 1960
- «Спасибо, земля», 1964
- «Кто на чём едет». Стихи для детей, 1965
- «Косые сучья», 1966
- «Тишина», 1968
- «Новое лето», 1971
- «Разные истории». Стихи для детей, 1972
- «Возвращение в дом», 1974
- «Долина», 1975
- «Монолог», 1977
- «Видения на холмах», 1977
- «Крепость», 1979
- «Разговоры», 1979
- «Явь», 1981
- «Черты лица», 1982
- «Заветное слово», 1985
- «Отражение», 1986
- «Плач за окном», 1989
- «Сорокоуст», 1991
- «Сижу на нарах…», 1992
- «Грешные песни», 1995
- «Флейта в бурьяне», 1996
- «Сгоревшие крылья», 1996
- «Окаянная головушка», 1999
- «Распутица», 2000
- «Падший ангел», 2001
Проза
- «Ветка шиповника». Повесть, 1974
- «Вокзал». Повесть, 1980
- «Первые проталины». Повести, 1984
- «Под музыку дождя». Повесть, 1984
- «Звонок на рассвете». Повести, 1985
- «Свирель на ветру». Повесть, 1987
- «Шествие». Повесть, 1989
- «Остывшие следы». Записки литератора, 1991
- «Апостолы трезвости». Исповедь алкоголика, 1994
Источники
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8.
- Огрызко, Вячеслав Вячеславович. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 1. Современные русские писатели. - Москва: Литературная Россия, 2006. - С. 101-103. - 416 с. - 1000 экз. - ISBN 5-7809-0049-9.
Напишите отзыв о статье "Горбовский, Глеб Яковлевич"
Примечания
Ссылки
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Горбовский, Глеб Яковлевич
– Ты кому-то об этом сказала? – спросил он.– Нет, пока никому, – ответила я. И рассказала ему во всех подробностях случай на катке.
– Ну, ладно, давай попробуем, – сказал врач. – Но, если будет больно, ты уже не сможешь мне об этом сказать, поняла? Поэтому, сразу же подними руку, если только почувствуешь боль, договорились? Я кивнула.
Если честно, я абсолютно не была уверена, зачем я всё это затеваю. А также, не была полностью уверена и в том, смогу ли по-настоящему с этим справиться, и не придётся ли обо всей этой сумасшедшей истории горько пожалеть. Я видела, как врач подготавливает обезболивающий укол и ставит шприц на столик рядом с собой.
– Это на случай непредвиденного провала, – тепло улыбнулся он, – Ну что, поехали?
На секунду мне показалась дикой вся эта затея, и вдруг очень захотелось быть такой же, как все – нормальной, послушной девятилетней девочкой, которая закрывает глаза, просто потому, что ей очень страшно. А ведь мне и в правду было страшно… но так как не в моей привычке было отступать, я гордо кивнула и приготовилась наблюдать. Только много лет спустя я поняла, чем по-настоящему рисковал этот милый врач… И ещё, для меня навсегда осталось «тайной за семью печатями», почему он это сделал. Но тогда всё это казалось совершенно нормальным и, честно говоря, у меня не было времени, чтобы удивляться.
Операция началась, и я как-то сразу успокоилась – как будто откуда-то знала, что всё будет хорошо. Теперь я уже не смогла бы вспомнить всех подробностей, но очень хорошо помню то, как потряс меня вид «того», что столько лет беспощадно мучило меня и маму после каждого малейшего перегрева или простуды… Это оказались два серых, жутко сморщенных комочка какой-то материи, которая не была похожа даже на нормальную человеческую плоть! Наверное, увидя такую «гадость», у меня глаза стали, как ложки, потому что врач рассмеялся и весело сказал:
– Как видишь, не всегда из нас удаляется что-то красивое!
Через несколько минут операция была закончена и я не могла поверить, что всё уже позади. Мой отважный доктор мило улыбался, вытирая полностью вспотевшее лицо. Выглядел он почему-то, как «выжатый лимон»… Видимо мой странный эксперимент обошёлся ему не так уж и легко.
– Ну что, герой, всё ещё не больно? – внимательно глядя мне в глаза спросил он.
– Только чуть-чуть першит, – ответила я, что было искренней и абсолютной правдой.
В коридоре нас ждала очень расстроенная мама. Оказалось, что на работе у неё случились непредвиденные проблемы и, как бы она не просилась, начальство не захотело её отпускать. Я тут же постаралась её успокоить, но рассказывать обо всём пришлось, конечно же, врачу, так как разговаривать мне пока ещё было чуточку трудновато. После этих двух примечательных случаев, «самообезболивающий эффект» у меня начисто исчез и не появлялся больше уже никогда.
Насколько я себя помню, меня всегда привлекала в людях жажда жизни и умение находить радость даже в самых безнадёжных или грустных жизненных ситуациях. Сказать проще – я всегда любила «сильных духом» людей. Настоящим примером «выживания» в то время была для меня наша молодая соседка – Леокадия. Мою впечатлительную детскую душу поражало её мужество и её по-настоящему неистребимое желание жить. Леокадия была моим светлым кумиром и наивысшим примером того, как высоко человек способен вознестись над любым физическим недугом, не давая этому недугу разрушить ни его личность, ни его жизнь…
Некоторые болезни излечимы и нужно только лишь терпение, чтобы дождаться, когда же это наконец-то произойдёт. Её же болезнь была с ней на всю её оставшуюся жизнь и никакой надежды когда-то стать нормальным человеком у этой мужественной молодой женщины, к сожалению, не было.
Судьба-насмешница обошлась с ней очень жестоко. Когда Леокадия была ещё совсем маленькой, но абсолютно нормальной девочкой, ей «посчастливилось» очень неудачно упасть с каменных ступенек и сильно повредить себе позвоночник и грудную кость. Врачи поначалу даже не были уверены, сможет ли она вообще когда-то ходить. Но, спустя какое-то время, этой сильной, жизнерадостной девочке всё-таки удалось, благодаря её решительности и упорству, подняться с больничной койки и медленно, но уверенно начать заново делать свои «первые шаги»...
Вроде бы всё кончилось хорошо. Но, через какое-то время, к всеобщему ужасу, у неё спереди и сзади начал расти огромный, совершенно жуткий горб, который позже буквально изуродовал её тело до полной неузнаваемости… И, что было самое обидное – природа, как бы издеваясь, наградила эту голубоглазую девочку изумительно красивым, светлым и утончённым лицом, тем самым, как бы желая показать, какой дивной красавицей она могла бы быть, если бы ей не была приготовлена такая жестокая судьба...
Я даже не пытаюсь себе представить, через какую душевную боль и одиночество должна была пройти эта удивительная женщина, пытаясь, ещё маленькой девочкой, как-то привыкнуть к своей страшной беде. И как она могла выжить и не сломаться когда, много лет спустя, став уже взрослой девушкой, должна была смотреться на себя в зеркало и понимать, что простое женское счастье ей не дано испытать никогда, каким бы хорошим и добрым человеком она не являлась… Она принимала свою беду с чистой и открытой душой и, видимо, именно это помогло ей сохранить очень сильную веру в себя, не обозлившись на окружающий мир и не плача над своей злой, исковерканной судьбой.
До сих пор я, как сейчас помню, её неизменную тёплую улыбку и радостные светящиеся глаза, встречавшие нас каждый раз, вне зависимости от её настроения или физического состояния (а ведь очень часто я чувствовала, как по-настоящему ей было тяжело)… Я очень любила и уважала эту сильную, светлую женщину за её неиссякаемый оптимизм и её глубокое душевное добро. А уж, казалось, как раз она-то и не имела ни малейших причин верить тому же самому добру, потому, что во многом никогда так и не смогла почувствовать, что это такое по-настоящему жить. Или, возможно, почувствовала намного глубже, чем могли чувствовать это мы?..
Я была тогда ещё слишком маленькой девочкой, чтобы понять всю бездну различия между такой искалеченной жизнью и жизнью нормальных здоровых людей, но я прекрасно помню, что даже много лет спустя, воспоминания о моей чудесной соседке очень часто помогали мне переносить душевные обиды и одиночество и не сломаться когда было по-настоящему очень и очень тяжело.
Горбовский Глеб Яковлевич (4 октября 1931, Ленинград) - русский поэт, писатель.
Родился в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище № 13, где он получил профессию плотника.
Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов Горбовкого состоялась в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте.
Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.
В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда. Буквально всем стали известны его песни - «Когда фонарики качаются ночные...», «У помещенья «Пиво-Воды» стоял непьяный постовой...» и др. Первая книга стихов Горбовского вышла в 1960. В 1963 вступил в Союз писателей. Написал великое множество совершенно советских стихов. С 1974 пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978). Всего Глеб Горбовский выпустил более 30 книг стихов и прозы.
Был трижды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.
Глеб Яковлевич Горбовский - Лауреат Государственной премии РСФСР (1984) и многих других, Академик Академии российской словесности (1996). Награждён орденом «Знак Почёта».
Библиография
Сборники стихов
Поиски тепла, 1960
Спасибо, земля, 1964
Кто на чем едет. Стихи для детей, 1965
Косые сучья, 1966
Тишина, 1968
Новое лето, 1971
Разные истории. Стихи для детей, 1972
Возвращение в дом, 1974
Долина, 1975
Стихотворения. - Л., 1975. Предисл. М. Дудина.
Монолог, 1977
Видения на холмах. М.: Молодая Гвардия, 1977. - 128 с.
Крепость, 1979
Явь, 1981
Избранное. - Л., 1981.
Черты лица, 1982
Заветное слово, 1985
Отражение, 1986
Плач за окном, 1989
Сорокоуст, 1991
«Сижу на нарах…», СПб., 1992.
Грешные песни, 1995
Флейта в бурьяне, СПб., 1996.
Сгоревшие крылья, 1996
Окаяннная головушка. Избранные стихи 1953-1998. - СПб.: Историческая иллюстрация, 1999. - 432 с.
Распутица, СПб., 2000
Падший ангел: Стихотворения. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - 384 с. Избранные стихи и фрагменты книги Остывшие следы.
Собрание сочинений, т.1: Стихотворения. Поэмы. 1953 - 1963. - СПб: «Историческая иллюстрация», 2003.
Проза
Ветка шиповника. Повесть, 1974
Вокзал. Повесть, 1980
Первые проталины. Повести, - Л., 1984.
Под музыку дождя. Повесть, 1984
Звонок на рассвете. Повести, 1985
Свирель на ветру. Повесть, «Нева», 1986, № 12.
Каникулы в конце лета. Повесть. «Звезда», 1987, № 11.
Плач за окном: Повести. - Л.: Советский писатель, 1989. - 525 с.
Шествие. Записки пациента. Повесть. «Нева», 1989, №№ 4, 5.
Остывшие следы. Записки литератора. «Звезда», 1991, № 4-6. (то же - Л.: Лениздат, 1991. - 384 с.)
Книжная пыль. Повесть. «Москва», 1992, № 10.
Апостолы трезвости. Исповедь алкоголика. Псков: Отчина, 1994.
Журнальные публикации
Синтаксис, № 3, апрель 1960 (Грани, № 58 (1965), с.171-173). 5 стихотворений.
Эхо, № 3, 1978; № 2/3, 1979.
Вторая боль. «Нева», 1985, № 4. Стихи.
Свет жизни. «Нева», 1986, № 1. Стихи.
Под звуки собственного сердца. «Нева», 1987, № 2. Цикл. 12 стихотворений.
В поисках невидимки. «Нева», 1989, № 10. Стихи.
«Нева», 1990, № 8. Стихи.
«Нева», 1991, № 5. Стихи.
«Нева», 1992, № 3. Стихи.
«Нева», 1993, № 1. Стихи.
«Нева», 1993, № 10. Стихи.
«Нева», 1994, № 7. Стихи.
Новые стихи. «Дружба народов», 1985, № 6.
Пустой флакон. «Звезда», 1986, № 1. Стихи.
Красная комната. «Звезда», 1987, № 8. Стихи.
Обычный день в октябре. «Звезда», 1988, № 8. Стихи.
Ода времени. «Звезда», 1991, № 10. Стихи.
Я вижу лето жаркое.... «Звезда», 1993, № 3. Стихи.
«Звезда», 1999, № 3.
«Звезда», 2000, № 7.
«Звезда», 2001, № 10. Стихи.
«Звезда», 2002, № 9. Стихи.
Музыка жизни. «Октябрь», 1987, № 1. Стихи.
Стихи разных лет. «Октябрь», 1989, № 2.
Шесть стихотворений. «Знамя», 1988, № 10.
Исцеление. «Новый мир», 1989, № 4. Стихи.
Размышления на лестничной площадке. «Волга», 1989, № 5.
Доступны памяти и взору. «Наш современник», 1990, № 2.
Новые стихи. «Наш современник», 1990, № 11.
Не прожить без России. «Наш современник», 1991, № 4. Стихи.
Изранена судьба, очаг испепелен. «Наш современник», 1992, № 4.
Сквозь дни. «Наш современник», 1993, № 1. Стихи.
У монастырских стен. «Наш современник», 1993, № 11.
И это все - сейчас. «Наш современник», 1994, № 5.
Альманах «Поэзия», № 59 (1991), с.5-8.
Покаянный свет. «Москва», 1999, № 7. Стихи.
Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ (род. 1931) - русский поэт, прозаик. Академик Академии российской словесности.
Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ
родился 4 октября 1931 года в Ленинграде в учительской семье. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи Яков Алексеевич Горбовский (1900-1992) был репрессирован в 1937. Мать, дочь коми-зырянской детской писательницы Агнии Сухановой Галина Ивановна Суханова перед самой войной отправила сына к сестре арестованного мужа в Порхов, который захватили немцы. После Победы разыскалась мать, пробывшая всю блокаду в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не нашли его и не определили в ремесленное училище № 13. Из училища он попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег. Добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск, и Горбовский уехал в Костромскую область, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог ему оформить паспорт и окончить семилетку.
Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Занимался в литературных объединениях, сначала в ДК профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте. В литобъединении Горного института познакомился с Лидией Гладкой, которая стала первой его женой и с которой он потом уехал взрывником в геофизическую экспедицию на Сахалин, где проработал несколько лет.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов - в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Первая книга вышла в 1960. Член СП СССР с 1963 года. С 1974 года пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978).
.
Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ: поэзия
***
Расставаясь с жизнью, поднапрячься,
внятною молитвой встретить смерть.
От нее - и впрямь - куда ни прячься,
не уйти: не сдюжить, не суметь.
Смерти лютой предпочел бы каждый
смерть - во сне, иль - в пьяном забытьи…
Умереть, раскаянья возжаждав:
вот мечта, вот помыслы мои!
…Я стою во храме - чужестранцем:
мимо храма пронеслась судьба -
пьяной тройкой! С пыточным румянцем
на щеках запойного раба,
Слишком много было слов, и лени,
и бахвальства - на моем веку.
Я стою во храме на коленях
и с колен подняться не могу.
Нужно прежде встать на четвереньки
и, кряхтя, вздымать себя в тоске,
опираясь не на трость и деньги -
на свечу, зажатую в руке!
СЕМЁНОВНА
Семёновна, в глазах твоих тоска.
Нет, не тоска… Пожалуй, это - время.
Я и не знал, что жить на свете вредно:
линяет взор, как поздние луга.
Нет. Не тоска… Живым - не до нее.
Вошла корова в узкую калитку,
сбежались кошки к дивному напитку
и теплое лакают бытие.
Огромная - аж наклонился тын -
на огороде вымахала тыква.
Семёновна, скажи, а как же ты-то?
Старик - в земле. Последний спился сын.
Отменные над речкой клевера —
их не берет коса… А кто наточит?..
Я - не умею. Дед-сосед - не хочет.
Прости, Семёновна, однако, мне пора…
Пора к себе. Я городом влеком.
Я вновь бегу, шепнув тебе: «Спасибо».
Ты остаешься сторожить Россию,
поить ее целебным молоком.
Семёновна, прощай. Живи всегда.
В глазах твоих - любовь, в терпеньи - сила.
…Я оглянулся. А она - перекрестила!
Кого? Меня? Деревню? Города?
***
Бесстрастное время итожит
труды, что проносятся мимо…
Дворцов современных дороже
развалины древнего Рима!
Мы пьем современного мира
коктейли: любовь за бесценок…
А страсти людские Шекспира
не сходят со сцены!
Являются псевдопророки,
вещают, и… нету их снова…
Но сквозь расстоянья и сроки
незыблема Правда Христова!
ЖИЗНЬ
Очнись... Возьми перо-бумагу,
вгляни с низин - на небеса
И вспомни Бога, что из мрака
тебя извлёк, открыв глаза.
Твои глаза открыл, твой разум,
чтоб ты явленной красотой
обжёгся... но - не вспыхнул сразу,
а величал её святой.
Ты посетил мгновенья жизни,
что даровал тебе Господь.
...На ветке яблоком повисни
и упади, утратив плоть.
* * *
Все, что мешало, парило мозги -
я раздробил с годами на куски.
И все ж осталась глыба из огня,
что выжигает душу из меня...
Нет, не унынье и не алкоголь -
они свою отмельтешили роль.
Остался пламенеющий итог
сомнения, что существует Бог.
Но я иду - в ожегах и в дыму -
навстречу вожделенному - Ему!
РЕКА ЖИЗНИ
Нет, жил я не даром, не зря,
в сердце огонь храня...
Пусть все реки впадают в моря,
но одна впадает - в меня.
Проистекая сквозь все века,
издалека - вдаль,
река Жизни - Божья река
впадает в мою печаль.
Она несет золотой песок
смысла - и пену зла,
и кровь по жилам, и веры ток,
и мед, как в соты - пчела.
Веруй, друг, не печалься, брат, -
в сомненьях резону нет...
Пусть все реки впадают в Закат,
но твоя впадает - в Рассвет!
ПЫТКА
Умирать и опять воскресать
на гнилой, но - родимой постели.
Под бесовскую дудку плясать,
ощущая исчерпанность в теле.
Постепенно смотреть за окно,
добывая там жизни приметы.
И всплывать, опираясь о дно,
из пучины объемлющей - к свету!
Но, Господь, и за эту игру
благодарен тебе я с избытком:
не скулить, что, не выплыв, умру,
но - терпеть двуединую пытку!
* * *
Я оглянулся в глубь огня
и вспомнил, что когда-то все же -
не только не было меня,
но и Адама с Евой - тоже.
Свет солнца без людей не гас.
Что из того, что мир безлюден?
А если так, то в некий час -
нас на земле… опять не будет.
Исчезнет дух, исчезнет плоть,
претерпят крах моря и суши…
…Но если нас создал Господь, -
Он воссоздаст и наши души!
Всяк по-себе… Но исключенья есть.
И все же "эго" - наше кредо здесь,
здесь, на плацу земного бытия…
Превыше всех местоимений - "Я".
А что - любовь? Любовь - есть Божий Дар.
Не та любовь полoв, точнее - пар.
Ей испариться - пара пустяков.
А Дар любви не знает берегов.
Он, этот Дар, и держит на земле
все сущее - в руках, а не в петле.
ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Предпасхальная теплынь,
небо с плеч стряхнуло тучи!
Прошлогодняя полынь
все еще была - пахучей.
Над беременной рекой
обрела сережки верба…
И восторг, а не покой -
на душе у… маловера.
Маловер! А кто же я,
если только у порога
в светлый праздник Бытия
по "шпаргалке" - вспомнил Бога…
Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ: интервью
Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ (род. 1931) - русский поэт, прозаик. Академик Академии российской словесности: | .
Глеб ГОРБОВСКИЙ: "ВСЕ ПОЭТЫ - БОЖЬИ СВИСТУЛЬКИ"
Глеб Яковлевич, как прошло очередное лето в дачном посёлке Комарово? Как поработали, отдохнули? О чём новые стихи?
- Пятый год с июня по октябрь живу в писательской деревеньке в Комарове. Мне тут в аренду выделили «полбудки». Стихи пишу каждое утро - уединяясь и будучи абсолютно трезв. В моей записной книжице-толстушке за нынешнее лето накопилось уже 103 стишка. О чём они, спрашиваете? Да обо всём на свете! О многоликой жизни и грядущей смерти. И о старости тоже. Однако неизбежные в моём возрасте нытьё и брюзжание смиряю спасительной иронией и улыбкой. Всегда ненавидел скукоту и тягомотину - и в жизни и в стихах!
В начале лета я вычитал и подписал в печать четвёртый том собрания сочинений - это проза 70-х годов. Эти повести я писал в белорусской деревне Тетёрки близ Витебска. Там с конца 60-х до первой половины 90-х годов прошлого века я ежегодно гостил у родных моей бывшей жены. В Тетёрках мне хорошо писалось. За четверть века вывез оттуда кроме прозы сотни стихов и песен для взрослых и детей. Так что 5-й и 6-й тома собрания сочинений вполне могут пополнить мою «Белорусскую тетрадь», представленную во 2-м и 3-м томах. И вот только что доставили сигнальные экземпляры четвёртого тома, самый первый подарил на юбилей Дмитрию Мизгулину, поэту и меценату из Ханты-Мансийска.
Ещё пришлось нам с Лидой спешно заняться вёрсткой книги избранных стихов первого десятилетия ХХI века «Два берега». По словам составителей, выбирать было из чего - настрочил, оказывается, больше тысячи стихов! Отсеивали безжалостно, но всё равно будущая книга получается толстой.
Слава Богу, без меня этим летом делалось ещё и приложение к собранию моих сочинений - сборник избранных песен многочисленных композиторов, музыкантов и бардов, положивших на музыку мои стихи и тексты, специально сделанные для кино, театра и эстрады.
Мне удивительно, что до сих пор самые разные люди на свои мотивы и лады распевают мои стихи не только в России. Например, на недавнем творческом вечере - в связи с вручением мне диплома номинанта премии Союзного государства России и Беларуси - чудесно прозвучала песня «Высота», которую привезли в подарок из Бостона композитор Евгения Хазанова и замечательный молодой певец Александр Пахмутов.
Как всегда, к нам в Комарово приезжали гости - не случайные, а дорогие: Людмила Ефремова из Надыма, Татьяна Агапова из Мурманска, Инга Петкевич, Анатолий Домашёв, Лилия Старикова, Виктор Соснора с киногруппой и ещё много хороших друзей. А настоящим праздником общения получилась встреча в Доме творчества писателей «Комарово» - Дмитрий Мизгулин приезжал вручать мне премию «Югра».
Ваша литфондовская дача в двух ша-гах от дачи, или будки, Анны Андреевны Ах-ма-товой. Есть нечто знаменательное в том, что вы не вошли в группу «ахматовских сирот», хотя по возрасту и общности некоторых компаний и могли бы войти, это было в литературном смысле престижно и выгодно. А чей вы, если так можно сказать, поэтический сын или «сирота»?..
- Здесь, как видите, не одна ахматовская «будка»: есть ещё пять домиков. И в каждом из них в своё время жили и работали многие другие замечательные поэты и прозаики, но о них почему-то не вспоминают. А если на этих домиках вешать мемориальные таблички, то и стен не хватит. Домик, где жила Ахматова, как известно, привёл в порядок Александр Жуков, талантливый композитор, положивший на музыку стихи Ахматовой и других поэтов Серебряного века. Он один из учредителей Новой Пушкинской премии, которую я тоже имел честь получить в 2009 году. Теперь в домике Ахматовой живёт другой лауреат этой премии - Валерий Попов. Остальные домики с 50-х годов прошлого века Литфондом не ремонтировались, поэтому писателям-арендаторам пришлось своими силами и средствами заняться ремонтом и благоустройством территории. И теперь уже никто не может сказать, что наша «деревенька» бесхозная и запущенная. Я уже не раз - и в прозе, и в стихах, и во многих интервью - рассказывал о том, как Иосиф Бродский, Анатолий Бобышев и Анатолий Найман познакомили меня с Анной Андреевной Ахматовой. Вы можете об этом прочесть во втором томе собрания сочинений. И в прошлом, и в новом веке я посвящал Ахматовой стихи.
Что касается «ахматовских сирот», я и не помышлял оказаться среди них. Думаю, взрослый человек, особенно поэт, верующий в Отца Небесного, сознающий себя сыном родной земли-Отчизны и всего Земшара, вряд ли может называть себя сиротой. Иосиф Бродский посвятил мне в молодости пророческие стихи, а я ему ответил только после его кончины…
У Анны Андреевны был только один сын-сирота - Лев Николаевич Гумилёв. Это у лейтенанта Шмидта, как известно, оказалось «сирот» без числа.
А моё творческое начало - от собственных родителей, учителей русского языка и литературы. Обратил меня к книге, к творчеству мой отец, которого я разыскал после войны в деревне Жилино в Заволжье, где он жил в ссылке после 10 лет лагерей. А уже потом - Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Блок, Есенин…
Вообще-то сиротой я себя почувствовал ещё при живых родителях: отца у меня на долгие годы отнял режим, а маму - война. Да и само детство она, проклятая, отняла: сделала меня подранком-зверёнышем. Хорошо ещё, что не сломался твёрдый стерженёк, доставшийся мне по наследству и от родителей, и от предков, крепких телом и духом северян - землепашцев, охотников, рыбаков. Вот и выкарабкался, нашёл свой путь.
Не тянет ли вас проехаться по России, Белоруссии, Украине, вновь почувствовать себя гражданином большой страны СССР, встретиться с друзьями-поэтами, почитать стихи во дворцах культуры, послушать курского соловья, засмотреться на белого аиста в небе Полесья, яркие звёзды над украинской мазанкой?
- Честно говоря, уже не тянет… Это давно пережито, увидено, прочувствовано - и перешло в стихи и песни… Всего этого вторично не осилить. Зато память мне не изменила, воображение не оскудело, «окаянный котелок» варит день и ночь. Поэтому могу мысленно оглянуться и увидеть всё в деталях: военное детство с виселицами в Порхове, скитания по Псковщине и Прибалтике; отрочество с ремеслухой, детской тюрьмой и колонией; стройбатовскую юность, а уже потом и Сахалин, и камчатские вулканы, и Верхоянье, и украинскую Одессу, и белорусскую Хатынь, и итальянскую Венецию, и американский Нью-Йорк. И ещё много других городов и весей. Время позволило мне всё пройденное увидеть как бы заново. Все эти образы и впечатления превращаются теперь в новые стихи.
В каких цветах вы воспринимаете свои военное детство, юность, зрелость? И какой вообще ваш любимый цвет? И ваш любимый цветок, любимое время суток, любимая песня?
- Любимый цветок - незабудка. Любимые цвета - голубой и зелёный, цвета неба, воды и весенней нивы. А нелюбимый цвет - красный: цвет режима, на долгие годы отнявшего у меня отца, цвет крови и зарева военных пожарищ. Люблю утро, особенно солнечное, когда пишу стихи. Песни люблю очень многие, но особенно - лермонтовскую «Выхожу один я на дорогу».
Сейчас стало модно составлять рейтинги поэтов, поспешно складывать антологии, словари, обнародовать списки… И при этом зачастую сами стихи «наипервейших поэтов» никто не может вспомнить, никто не читает их любимым девушкам, не декламирует со сцены…
- Я обо всех этих рейтингах не хочу и думать. Мне наплевать на всю эту возню мышиную, иностранщину-белиберду. Это же просто отвлекуха от настоящей работы писателя, особенно поэта.
- Откуда к вам приходят слова и мысли?
- У меня «процесс сложения стихов» начинается с внезапной вспышки в мозгу. Сверкнёт - а там уж и мысль, и опыт помогают. Обычно идёт без натуги, без томительных поисков. А иногда будто под диктовку записываю… Может, недаром и меня кто-то назвал «Божьей дудкой»? Похоже, все мы, поэты, Его «свистульки».
Какие стихи дались вам труднее всего? И сколько на сегодняшний день в вашем ещё неполном собрании сочинений стихотворений? Хотя бы примерно?
- Труднее всего дались те, за которые слишком дорого заплачено: судьбой, сердечной болью, потерей любимых…
А подсчётами написанных стихов и публикаций я не занимаюсь.
Можно ли, на ваш взгляд, судить поэта за поступки - совершённые или несовершённые? Или большие поэты неподсудны по определению?
- Я уверен: все мы, в том числе и поэты, - подсудны. И перед судом людским, народным, и перед судом собственной совести. А ещё есть Высший суд - Божий. Только глупый человек, безнравственный по большому счёту, может мнить себя неподсудным. Рано или поздно за всё каждому из нас придётся ответить.
- Есть ли стихи, за которые вам стыдно?
- Того, что опубликовал, пожалуй, не стыжусь. Ну что-то не получилось или получилось слабо, неточно по слову и мысли - так это же вполне естественно при таком потоке… Всё-таки удалось остаться самим собой. А то, что сочинял в армейские времена, страстно желая печататься, - публиковать в газетах, слава Богу, никто не захотел. Спасибо им за это!
Может быть, вы сами зададите себе вопрос, который вам никогда не задавали, но на который хотелось бы публично ответить?
- Я бы задал себе такой вопрос: «А не отравились ли вы, батенька, стихами, без меры их употребляя, а также производя их в таком количестве до столь преклонных годов?»
Отвечу так: «Увы, нет: аппетит и жажда сих продуктов неутолимы и неиссякаемы, хотя я уже действительно старик беззубый и стал похож на бегемота».
Свидетельствую для наших читателей и почитателей - поэт Глеб Горбовский в отличной форме! Что и видно на фотографии. Спасибо вам, Глеб Яковлевич, за интересную беседу и стихи. Здоровья вам!
- Спасибо!
Из книги судеб : Горбовский Глеб Яковлевич родился 4 октября 1931 года в Ленинграде, в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи, был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище № 13, где он получил профессию плотника.
Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов Горбовского состоялась в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте.
Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.
В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда. Буквально всем стали известны его песни - «Когда качаются фонарики ночные…», «У помещенья «Пиво-Воды» стоял непьяный постовой…» и др. Первая книга стихов Горбовского вышла в 1960. В 1963 вступил в Союз писателей. С 1974 пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978). Всего Глеб Горбовский выпустил более 30 книг стихов и прозы.
Был трижды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.
Премии:
Государственная премия РСФСР (1984);
лауреат конкурса «Умное сердце» имени Андрея Платонова по разделу «Поэзия» (Москва, 1995);
лауреат общественного конкурса (по опросу жителей Санкт-Петербурга) «Литератор года» (2001);
«Золотое перо» Межрегионального союза писателей Северо-Запада (2001);
православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005);
премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005);
Новая Пушкинская премия (2008).
Награды:
орден «Знак Почёта» (1985);
Петровская медаль «За веру и верность» от Капитула российских орденов (2000);
юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (2001).
Русский поэт, писатель.
Родился в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище №13, где он получил профессию плотника.
Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов Горбовкого состоялась в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семенова в Горном институте.
Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.
В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда. Буквально всем стали известны его песни - «Когда фонарики качаются ночные...», «У помещенья «Пиво-Воды» стоял непьяный постовой...» и др. Первая книга стихов Горбовского вышла в 1960. В 1963 вступил в Союз писателей. Написал великое множество совершенно советских стихов. С 1974 пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978). Всего Глеб Горбовский выпустил более 30 книг стихов и прозы.
Был трижды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трех детей.
Глеб Яковлевич Горбовский - Лауреат Государственной премии РСФСР (1984) и многих других, Академик Академии российской словесности (1996). Награжден орденом «Знак Почета».
