Верность народным традициям является основой, на которой держится китайская нация. По этому культурная, духовная и деловая жизнь этих людей строится по традиционному принципу. И это лишний раз подтверждает, что китайцы преданы своей стране, берегут ее дух и уважают историю. Психология китайцев формировалась на основе тех трудностей, которые случались на пути нации, и заставляли ее развиваться, преодолевать преграды, бороться за свою свободу и право на достойную жизнь. Психологи всего мира в исследованиях национального китайского характера приходят к выводам, что китайцы имеют высокий уровень живучести и легко адаптируются к жизненным обстоятельствам. В любой ситуации и любой части мира китайцы остаются собой и стараются взять под контроль происходящее, чтобы устроиться наилучшим образом. Своих соотечественников они не оставляют в беде, всегда идут на встречу друг другу, особенно в чужой стране. Сплоченность и адаптивные способности - это черты, которые помогли нации стать на ноги и развиться в такую современную и численную социальную систему, которой она является сегодня.
Визитная карточка китайцев - умение быть рациональными. Пресловутый китайский рационализм отображается во всем: межличностных отношениях китайцев, семейной и деловой жизни, в самореализации. Из всего, что делает, китаец хочет получать пользу. И эта черта тоже имеет традиционных характер. В Буддизме ярко выражено утверждение о том, что Природа - это средство для развития и удовлетворения человека, который должен использовать ее для собственного существования и роста. Эту идею люди усваивают с раннего детства и превращают ее в идею своей жизни: все должно идти на пользу человека. К слову, религия занимает весьма значительное место в жизни рядовых китайцев. Она диктует философию жизни для каждого человека. Вера, которую исповедует большинство китайцев, не имеет понятия Бог, потому что она возвышает самого человека. От сюда у каждого настоящего китайца и происходит формирование высокой оценки собственной личности и понимание того, что мир создан для человека - его развития и наслаждения. Философы и мудрецы, которые признаны в Китае носителями народной мысли и идеологами нации, во все века говорили о том, как человек должен использовать природу себе во благо, как ему научиться подчинять себе волю других людей, как взять от социума ресурсы для самосовершенствования и многое другое. На этой базе рационализм не мог не возникнуть как ключевая черта, свойственная китайским людям. В ежедневной жизни у типичного китайца много планов и дел. Они всегда действуют и стремятся к чему-то. На своем пути китайцы обращают внимание лишь на проблемы практического характера. Насущные дела и самые важные заботы имеют для них значение, а на мелочах и деталях дела внимание не концентрируется. Такая практичность предопределяет жизнь нации. Благодаря своей целенаправленности, рациональности и практичности китайцы стали сильной нацией. Он преуспевают во многих отраслях промышленности и сельского хозяйства, владеют новейшими открытиями в области электроники и медицины. Упорство и высокая работоспособность - это действительно основные отличительные черты китайцев. Трудолюбию и умению достигать своего они учатся с детства, наследуя добрые традиции и порядки своей нации.
В быту китайцы непритязательны, не слишком требовательны к условиям жизни. Века борьбы за нормальный уровень жизни и защиту своих прав сделали китайских людей экономными и грамотными хозяевами. Они старательно заботятся о своем имуществе, стремятся к практичному использованию бытовых предметов и бережливо относятся к собственному дому.
Несколько непривычной для европейских людей является сдержанность китайцев в проявлении своих эмоций, особенно отрицательных. В Китае принято считать, что раздражение, гнев и агрессия разрушают душу человека, по этому не стоит их проявлять - лучше сдержаться и не реагировать на угнетающую ситуацию, чем отдаться разрушающим негативным чувствам. Европейцы же, которые в большинстве своем склонны к проявлению эмоций и собственных чувств, не поддерживают замкнутость и скованность китайцев. Среди азиатов также сформировалось не лучшее отношение к иностранцам: за столетия войн и порабощения нация настрадалась от других народов и понесла много убытков. Отношения Китая и Америки особенно конфликтно и нестабильно. Все это способствует отстранению китайской нации от других и продвижения идеи исключительности и совершенства Китая в рядах народа.
Хотя дисциплина психология имеет в Китае более чем столетнюю историю, психологическое понимание мышления и личности очевидно присутствует в трудах Конфуция (551 – 479 гг. до н. э.), Мен Цзы (468 – 312 гг. до н. э.), и Лао Цзы (IV в. до н. э.). С точки зрения этих великих мыслителей, в структуре психики присутствуют моральные и философские вопросы добра и зла, а психология морали неразрывно связана со структурой индивида и со здоровьем всего общества. В Китае конфуцианство обычно не считают за религию, тем не менее, взаимосвязь психологии и морали очевидна в одном из изречений Конфуция: «Поскольку я не могу заставить людей обратиться к поиску верного средства, через которое я смог бы передать мои указания, то я должен обрести средство страстное и продуманное. Страстное средство будет способствовать распространению истины, осторожное средство убережет от зла» .
В качестве науки китайская психология возникла в одно время с американской психологией . Цай Юаньпэй учился у немецкого экспериментального психолога Вильгельма Вундта, и по возвращении в Китай стал президентом Пекинского университета (1916) и Президентом Китайской академии наук, в которой он создал Институт психологии. Чэнь Даци создал в Китае первую экспериментальную психологическую лабораторию при Пекинском университете (1917). Однако, во времена культурной революции дисциплина психология была сочтена буржуазной и пережила значительный регресс. С 1966 по 1976 гг. были полностью прекращены преподавание психологии и психологические научные исследования. В этот период в китайской психологии возобладала советская политическая идеология и советские психологические теории. Следует учитывать, что никто из китайских учёных не занимался психологией религии даже до революции 1949 г. Начиная с конца семидесятых годов, психологические факультеты вернулись в большинство китайских университетов, Китайское психологическое общество претерпело реорганизацию. В настоящее время в Китае насчитывается порядка 200 отделений и факультетов психологии, на которых ежегодно обучаются около 2000 магистрантов и 100 докторантов. В 2004 г. в Китае проходил Международный психологический конгресс. В Китае неуклонно растёт спрос на индигенные психологические подходы, нацеленные на решение специфически китайских психологических проблем, в противоположность подходам, практикуемым в странах Запада.
В 1998 г. китайское правительство провозгласило политику реформы образования. Психологии было отведено важное место в процессе государственного развития. Можно выделить три периода ускоренного развития психологии в Китае: 1956 – 1960 гг. послереволюционный период, 1981 – 1985 гг. период после культурной революции, когда психология считалась буржуазной наукой, 1994 – 2008 гг. когда вырос социально-экономический диспаритет. Ныне к китайским психологам обращаются за решением социальных проблем средствами психотерапии. Однако, психологии религии по прежнему никто не уделяет внимания.
В Китае официально признаны пять конфессий: даосизм, буддизм, католицизм, протестантство и ислам. Около 30 млн. человек в Китае считают себя верующими. Среди верующих 67,4% принадлежат к одной из пяти основных китайских конфессий. Двести миллионов человек – буддисты, даосисты и почитатели легендарных личностей, таких как Царь Дракон или Бог удачи. Они составляют 66,1% всех китайских верующих. Двенадцать процентов верующих или сорок миллионов – христиане.
Среди верующих 24,1% согласны с тем, что религия указывает истинный путь в жизни, а 28% верующих согласны с тем, что вера помогает исцелять болезни, оберегает от несчастий и привносит в жизнь успокоение. После 2000 г. выросло число верующей молодёжи, а 72% китайцев отвечают, что, уверовав, они стали счастливее. Примерно для 25% китайского общества религия играет важную роль, тем не менее, систематические исследования религии с психологических позиций китайскими университетами практически не ведутся.
Самым замечательным событием в новейшей китайской истории стал взрыв интереса к религии. Публичные заявления китайского правительства дали религиозную свободу. Ян Фэнган, руководитель Центра по изучению религии в китайском обществе при университете Purdue в США, утверждает: «Возросший интерес к религии среди китайцев ускорил развитие регионального туристического рынка в прошлом десятилетии» . Увеличение числа китайских и западных туристов, посещающих 130 000 религиозных святынь на территории Китая позволяет большему количеству людей шанс на религиозное просвещение.
В 2007 г. Horizon Research Consultancy Group из Пекина провела исследование духовной жизни вы Китае, которое показало, что в настоящее время примерно 85% китайского населения придерживаются религиозной веры либо практикуют ту или иную религию.
В Китае суеверия широко распространены среди тех, кто не придерживаются никакой институциальной религии (христианство, ислам или буддизм), но практикуют предсказание судьбы и фэн шуй. Примерно 18% из 7021 респондентов, принимавших участие в исследовании, т. е. приблизительно 200 млн. человек, назвали себя верующими буддистами, что составило увеличение на 100 млн. человек за последние десять лет, согласно оценкам Буддийской ассоциации Китая.
В 1940 г. Вэньюань Чэнь написал свой первый текст, в котором интегрировал религию и психологию в Китае, под названием «Религия и личность». В конце восьмидесятых годов, китайские исследователи писали тексты, посвящённые советскому и западному подходам к психологии и религии.
В Китае были переведены и опубликованы некоторые западные учебные пособия по психологии религии. Китайские психологи занялись исследованием психологических функций обожествления, личной полезности религии, необходимости религии для выживания, установок молодёжи в отношении к религии. Б. Чэнь написал труд по религиозной психологии Э. Эриксона и продолжает исследовать историю западных подходов к психологии религии .
Перспективный молодой учёный Лян предпринял компаративное исследование обращения к религии среди буддистов и христиан с учётом гендера, психологических факторов, уровня образования и культурной подоплёки .
Ведущие китайские специалисты по психологии религии Юншен Чэнь, Хэнхао Лян и Лицин Лу следующим образом характеризуют современное состояние исследований в этой области: «Создавая психологию религии в качестве отдельной дисциплины, китайские исследователи до сих пор не открыли центрального направления, поэтому создаётся такое впечатление, что достижения разрозненные и лишены солидного основания» .
Проблемы, с которыми приходится иметь дело китайским психологам религии, варьируют в широком диапазоне. Во-первых, во времена культурной революции, психология как самостоятельная дисциплина внушала подозрения. В наше время основная масса населения относится к психологии позитивно, однако, присутствует нежелание наделять психологию научным статусом. По этой причине, остаются актуальными призывы к психологам внести своими исследованиями настолько существенный общественный вклад, чтобы снискать общественное одобрение: «Психология должна посвятить себя тому, чтобы помочь китайскому народу преодолеть психокультурный шок, вызванный социальными изменениями, сохраняя при этом психокультурную преемственность» .
Проблему представляет пониженный научный статус психологии в китайском научном сообществе. В Академии наук, к психологии не относятся как к равноправной науке, по сравнению, к примеру, с физикой. Вероятно, боязнь утратить ту малую научную легитимность, которой располагает психология в Китае, не позволяет факультетам психологии браться за исследование темы религии. Поскольку интенсивное развитие психологии в Китае приходится на три последних десятилетия, то на психологических факультетах сохраняется интерес к психологии религии. Весьма ограничен был диалог между китайскими психологами религии, другими китайскими психологами с аналогичными интересами, и западными психологами религии. До тех пор, пока с 2007 г. не стали регулярно проводится научные конференции по психологии религии, психологи религии не встречались друг с другом, а в некоторых случаях даже не подозревали об исследовательских интересах своих коллег. Кроме того, китайские психологи обладали минимальным доступом к западному корпусу исследований, включающему в себя западные полевые исследования по психологии религии, и мало кто из китайских психологов были знакомы с этой западной литературой. Написанные на Западе классические тексты по психологии религии до сих пор преимущественно отсутствуют в переводах на китайский язык. На сегодняшний день научных исследований по психологии в Китае проведено буквально единицы. В период с 1994 по 2004 гг. поиск по китайской базе психологических публикаций обнаруживал всего двенадцать статей по психологии и религии. Эмпирические исследования отсутствовали напрочь. В этой связи невозможно говорить о развитии психологии религии как самостоятельной дисциплины на устойчивом фундаменте с использованием стандартной эмпирической и качественной методологии. Сильный акцент ставится на эмпирическом исследовании, при этом остаётся неясность в отношении адекватности качественных методов сбора данных. Остаётся нерешённым вопрос о том, как очерчивать круг дисциплинарных вопросов, при существовании неоднозначности во взглядах на природу религии и отсутствии у психологов непосредственного знания о религиях в Китае.
Ю. Чэнь, Х. Лян и Л. Лу следующим образом формулируют дух психологии религии в Китае. Во-первых, психология религии оказывает важное влияние на развитие народного хозяйства и общественной культуры. Исследовательские достижения не только направляют религиозный туризм и индустрию культуры в слаборазвитые регионы, но также развивают религиозный туризм и индустрию культуры за счёт привлечения иностранцев в слаборазвитые регионы. Во-вторых, психология религии играет уникальную роль в сохранении психического здоровья всей нации. Большая часть научных исследований показывает, что религиозные верования и обычаи помогают верующим сохранять психическое равновесие и хорошее самочувствие. При определённых условиях, религиозные клиенты испытывают более сильный эффект от психотерапии, например, от даосистской мысли о том, что кое-что следует оставить на произвол судьбы, либо от йоги в буддизме. В-третьих, не следует недооценивать важность психологии религии в деле защиты прав человека.
Китай – многонациональная страна, где проживают 56 наций и народностей, почти каждое меньшинство имеет собственную религию и свои обычаи. Следует в полной мере уважать религию каждого меньшинства и пытаться при помощи психологии религии наладить диалоги между всеми религиями. Это поможет нам укрепить сплочённость китайской нации, повысить уровень прав человека, обезопасить мир и сотрудничество во всём мире .
Один китайский учёный Л. Лу глубоко исследовал религиозные смыслы и духовность человеческой природы древних. В качестве самостоятельной дисциплины психология возникла в Европе и в Китае под конец XIX в., но это отнюдь не означает того, что прежде не бывало психологически проницательных исследователей. В период между 770 и 221 гг. до н. э. полемика относительно природы человека занимала центральное место в развитии того, что впоследствии трансформируется в психологию религии. В то время интересовались связями этической доктрины конфуцианства с обучаемостью и вероятностью изменений в результате приложения произвольных усилий. На примерах из даосизма и др. концепций (Мен Цзы, Сюнь Цзы, Мо Цзы), в т. ч. добра, была показана неразрывная связь между религией, духовностью и этикой, с одной стороны, и характером человеческой природы – нейтральная, или невинная, добрая или злая. Были сформулированы три принципиальных отношения к религии: поддержка, отвержение и реформирование. С учётом народных религиозных верований нижних общественных классов, имплицитная психология религии имела утилитарную природу. К религии обращались ради обретения земных благ и духовного утешения.
В Китае и на Западе общепризнано, что конфуцианство и традиционная китайская медицина являются светскими, а не религиозными. Существуют два текста, излагающих противоположный взгляд, а именно, что традиции в древнем и в Современном Китае имеют религиозный оттенок и глубоко связаны с врачеванием. Хэ Циминь в своём произведении «Религиозные традиции в локальных сообществах в Китае» утверждает, что основным принципом китайской духовности выступают традиционные религии, основанные на патриархальной клановой системе. Эта система в значительной степени сформировала религиозную психологию китайского народа и заимствованных религий. Существует уверенность в том, что индигенные и иностранные религии способны мирно сосуществовать бок о бок .
Ислам сумел адаптироваться к китайской культуре, о чём нам свидетельствует архитектура китайских мечетей. С одной стороны, в них соблюдены исламские предписания, с другой стороны – в них соблюдены традиционные китайские этические стандарты, например, верность, почтение, благожелательность и уверенность в своей правоте. Христианство, по сравнению с исламом и буддизмом, сильнее всего дистанцировано от традиционных китайских вероучений и субкультур.
Анализ темы духовности в аспекте традиционной китайской медицины, не менее популярной сегодня, чем тысячи лет тому назад, приводит к мысли о том, что долголетие есть следствие духовных корней. Традиционная китайская медицина обращается не к конкретной болезни, которой болен человек, но к человеку как к целому. Утверждается, что понятия инь и ян, и ци обладают духовным происхождением, т. е. связаны с небом, землей и с жизнью. В ритуалах исцеления обнаруживаются духовные измерения. На языке китайской фармакологии, то, что нам представляется ненаучным, горячо отстаивается, ибо у всего есть душа. Традиционная китайская медицина заимствовала у даосизма, конфуцианства и буддизма важность культивирования сознания, подпитывания работы сердца и формирования мудрости. Доктора традиционной китайской медицины, подобно религиозным наставникам, пытаются помочь людям возвыситься над горечью болезней и потерь. Поэтому сложилось представление о том, что традиционная китайская медицина представляет собой не только набор практических техник, но устремлена вглубь человека как целого, включая сферу духовных страданий.
Чэнь Бяо утверждает, что конфуцианские вероучения, связанные с смертью, неотъемлемы от реагирования на смерть современных китайцев. Известно изречение Конфуция о том, что если вы желаете понять, что такое смерть, тогда вам сначала необходимо понять, что такое жизнь. Достойная смерть означает, что человек прожил жизнь в согласии с требованиями морали. Смерти приписывается тот самый смысл, который скрыт внутри ритуала. Неотъемлемой особенностью китайской культуры оказывается её способность образовывать этический порядок и придавать смерти духовную значимость. С этой целью разрабатываются усложнённые ритуалы оповещения семьи и друзей, подготовки трупа, соблюдения траура, пожертвований, приглашения ритуальных специалистов, положения трупа в гроб, сопровождения гроба, похорон, погребального пира и т. п. Ритуалы, связанные со смертью, обладают психологическим значением сплочения семьи, переживания эмоциональной разрядки, подкрепления важности почтения к родителям, коллективизма, поддержания этического порядка. Остаётся открытым вопрос о том, следует ли считать конфуцианство религией, однако, само по себе участие в подобном ритуале придаёт духовного роста.
Духовность в Китае отличается от духовности на Западе тем, что в Китае она является частью личности каждого человека, не исключая приверженцев нетрадиционных вероучений и неверующих людей, которые сохраняют свою открытость трансцендентному. В общем, китайские психологи религии копируют понимание из древней традиции как духовной по своему характеру, в противоположность светской. Складывается впечатление, что религия, фольклорная культура, медицина, этика и религиозная антропология проникают друг в друга.
Представляет интерес интеграция духовной и религиозной тем из трёх важнейших конфессий: даосизма, буддизма и христианства с психотерапией. Отправления в этих религиях представляют собой уникальное смешение религиозного фольклора, повседневной религиозной практики и верности семейным религиозным традициям. Сравнение религий по критериям общности верований в духовную реальность, объяснения ими страдания, пути к облегчению страданий и способов исцеления приводит к тому, что культурные различия между юго-восточной Азией и Западом стимулируют ориентацию на семью, на духовные интерпретации психологических проблем, на подкрепление официальной религии народными практиками, распространёнными в сообществе. Основополагающей выступает вера в то, что озабоченность в духовной сфере всегда заканчивается психическим расстройством и одержимостью демонами. Следующим шагом становится обращение к терапии с учётом религиозных традиций клиента.
Использование подхода, учитывающего традиционные особенности, предполагает исследование религиозных воззрений клиента, признание религиозного долга, религиозных ритуалов, на которых они основываются, доступность религиозной поддержки со стороны семьи и сообщества.
О важности индигенности твердят китайцам западные психологи, ибо сами китайцы игнорируют богатейшее наследие китайской психологической мысли. Существует китайская пословица: «Не подозревая о неисчерпаемых семейных сокровищах, побираться под чужой дверью, чтобы не умереть от голода».
Индигенная модель психотерапии которую разработал Сюэфу Вань называется Чжи-Мянь (принятие жизни такой, какова она есть). Своё первое высшее образование С. Вань получил по китайской литературе. Он специализировался на изучении творчества Сюнь Люй, первого современного китайского автора коротких рассказов. Он разработал психологический подход к передаче китайского контекста, поэтому С. Вань в ходе терапии цитирует пословицы и рассказывает истории. Он положительно расценивает конфуцианство в качестве обучающей терапии, а даосизм – в качестве терапии принудительных состояний. Анализируя персонаж рассказов С. Люй по имени Ци А, С. Вань формулирует диагноз пассивности и искапизма в китайском обществе как следствие национального и международного угнетения. Ему противостоит дух истинного воина, готового принимать жизнь такой, какова она есть, вместо того, чтобы придумывать оправдания своему эскапизму. С. Вань усматривает в этом культурные корни множества психологических симптомов. Он полагает, что следует научиться различать – что полезно и способно стимулировать эмоциональную взаимосвязь с другими людьми, а что – с Богом.
Другим важным источником подхода, разработанного С. Вань, стали теологические труды епископа K. H. Тина, бывшего настоятеля протестантской церкви Троицы в Китае. В своих произведениях он раскрывает тему признания собственной смертности, важности божественной космической любви, теологию страдания и включённости, борьбу за то, чтобы предстать перед суровой реальностью лицом к лицу, за отказ от принуждения и следование примеру, поданному Иисусом. Следуя указаниям епископа K. H. Тина, психотерапия Чжи-Мянь является открытой, сопереживающей, неосуждающей, сензитивной и инклюзивной на духовном уровне.
Хорошим признаком является то, когда местные писатели испытывают некоторую гордость оттого, что их культурные ресурсы оказали влияние на формирование других культур. В этом отношении китайские психологи не являются исключением. Со стороны культур, подвергающихся влиянию, разумеется, не исключается некоторая доля унижения, ибо то, что они считали истиной, существовало в другой культуре задолго до того, как появилось в их собственной. Китайская культура дала Западу больше, чем знаменитая четвёрка: бумага, порох, компас и книгопечатание. Лян Хэнхао в произведении «Юнг и китайские религии буддизм и даосизм» называет К. Г. Юнга восточным философом, жившим на Западе.
Исследование взаимосвязей между психологическими теория К. Г. Юнга и китайскими религиями наводит на значительные аналогии между юнгианскими понятиями синхронности, самости, его принципами психики, мандалой и понятиями китайского даосизма.
Юнгианское понятие единства противоположностей уходит корнями и в даосизм, и в буддизм. Л. Лян утверждает, что, вероятно, юнгианская идея коллективного бессознательного эквивалентна восьмому сознанию из буддизма – сознанию алайя .
Проблему индигенности также рассматривал Чжэнцзя Жэнь, который задавался вопросом о том, способны ли индигенная духовность и общинность сыграть значительную роль о времена кризиса. Он рефлексирует на основе своего личного участия в оказании помощи пострадавшим от Сычуанского замлетрясения 2008 г., когда погибли более ста тысяч человек. Он полагает, что сотрудники ЧС должны быть глубоко благодарны за те личностные, культурные и духовные ресурсы, которыми жертвы обеспечили данное кризисное событие. Он уверен в том, что китайская духовность способна послужить процессу психологической реабилитации. Более того, Ч. Жэнь сопротивляется принятому в Китае определению духовности. Пересмотрев некоторые фундаментальные догматы конфуцианства, даосизма, буддизма и народных верований, он разработал групповую кризисную интервенцию, основанную на стимулировании индигенных форм духовности.
В публикации «Мировоззрение традиций исцеления на Востоке и на Западе и их значимость для психологии религии» Синг-Киат Тин сравнивает две части света с точки зрения дуализма сознания и тела, «я»-концепции, природы психического здоровья, ценности взаимоотношений, роли сообщества и взаимосвязи между исцелением и духовностью. В начале она обращается к размышлениям о природе культуры. Она полагает, что культура не статична, но флюидна, импровизационна, трансформационна и политична.
В фундаментальном смысле, в западной культуре привилегиями пользуется индивид, тогда как в восточных культурах привилегиями пользуются взаимоотношения и общее благо. С.-К. Тин надеется на то, что психология религии сумеет отреагировать на различия в мировоззрениях, что все культуры откажутся от навязывания собственных определений того, что есть психическое здоровье либо исцеление другого человека. Она утверждает, что в тех случаях, когда без духовности или без религии немыслимо благополучие местного населения, тогда местные жители становятся учредителями собственных религиозных традиций и проявляют собственную веру через локальные диалекты. Её привлекают индигенные формы психологии, сложившиеся на Филиппинах и в Новой Зеландии. По её мнению, некритичный импорт зарубежных подходов способен негативно отразиться на состоянии психического здоровья в Китае. В заключительных главах она высказывает пожелание того, чтобы китайская психология религии обратилась к индигенности.
В статье «Методологические вопросы исследований по психологии религии в китайском контексте» авторы Чен и Чен утверждают, что психология религии должна согласовываться с национальными целями и отражать китайское мировоззрение. В противовес психологии религии в США, авторы Чен и Чен остроумно ссылаются на то, что анализ религии В. Вундтом привлёк к себе значительно больше внимания в Китае, чем на Западе. Они уверены в том, что в будущем акцент сместиться на практическое применение психологии религии ради гармонии в обществе. Именно гармоничное общество должно в качестве цели направлять развитие психологии религии.
Обращают на себя внимание многочисленные призывы китайских учёных к методологическим инновациям. Выдающийся китайский методолог и эмпирический исследователь Чэнь Юншен из университета Normal University в Чжэцзян отмечает, что исследования по психологии религии начались в конце XIX в., но их расцвет наступил после культурной революции. Достигнутый прогресс был отмечен переводами классических западных текстов по психологии религии, теоретическим анализом У. Джеймса, Э. Эриксона, В. Вундта и Г. Оллпорта, созданием новых психометрических инструментов, эмпирическим социальным анализом религии и психического здоровья, религиозных когниций и религиозных эмоций.
В статье «Методологические вопросы исследований по психологии религии в китайском контексте» авторы Чен и Чен настаивают на необходимости проблемно-ориентированного подхода и на такой диверсификации методов, которая позволяла бы применять качественные, количественные, исторические и теоретические модели. Авторы Чен и Чен убеждены в том, то ни один отдельно взятый исследовательский метод сам по себе не способен выявить уникальность и сложность религиозных явлений. Они отмечают неповторимость социального и культурного контекста исследований в области психологии религии в Китае. Они убеждены в необходимости формировать исследовательский процесс с позиций диалектического и исторического материализма. Ежели отыщутся такие читатели, которые полагают, что в условиях правления неприкрыто атеистического правительства никакая психология религии невозможна, то им надлежит напомнить о том, что китайские граждане обладают конституционным правом на свободу религии. Подъём исследований локальных народных верований характеризует интегрирование конфуцианства, буддизма и даосизма.
Каноническим условием научного метода является важность повторения. Стремление повторить данные о взаимосвязи между религией и психическим здоровьем, полученные на Западе, позволило китайским психологам религии выйти на новый для себя уровень, что не преминули заметить западные исследователи. На Западе давно установлена позитивная взаимосвязь между религией и психическим здоровьем. Ван, Ван и Хань, авторы публикации «Психическое здоровье пожилых буддистов после землетрясения в Вэньчуани», провели сравнение психического здоровья пожилых буддистов и сопоставимой выборки нерелигиозных людей после землетрясения в Вэньчуань. Применив тест диагностики психического здоровья у пожилых людей, авторы обнаружили, что пожитлые буддисты, находившиеся в более пострадавшей от землетрясения области Бэйчуань, спустя четыре месяца после катастрофы, имели баллы значительно ниже, чем нерелигиозные респонденты. Спустя десять месяцев, их баллы по-прежнему оставались существенно лучше. Авторы делают вывод о том, что религиозная вера помогала буддистом справляться с психологической травмой.
Однако, низкие баллы диагностики психического здоровья первоначально были интерпретированы как характерная для религиозных людей более острая форма переживания психической травмы, вызванной землетрясением.
Авторы публикации Ван, Ван и Хань поясняют, что, поскольку буддисты воспринимают стресс в качестве одной из составляющих своей повседневной жизни, но акцентируют такое свойство окружающего мира, как основополагающая доброта, то они сталкиваются с серьёзным противоречием между реальностью землетрясения и позитивным мировосприятием. Этим объясняется более сильное негативное воздействие на поведение и на психическое здоровье буддистов.
Недавно в The Guardian, одном из моих любимых популярных зарубежных изданий, была опубликована статья о психотерапии в Китае. После ее прочтения я решил выяснить, как именно строится работа психолога-консультанта в Поднебесной и сравнить это с нашими отечественными реалиями. Китай интересен в этом плане, так как наука о психических процессах и ее практические приложения начали развиваться там достаточно поздно, но за короткий период была создана полноценная система психологической помощи с ориентацией на западные наработки и народные традиции.
В начале прошлого века китайская психиатрическая система не справлялась с потоком пациентов и была преимуществом больших городов. Первые переводы Фрейда появились в Китае в 20-е годы и стали относительно популярны. Первыми именно психологическими концепциями китайцев одарили наши классики, ведь в 1950-60е годы отечественные теории психики преподавались китайским студентам. В 1958 году в Китайской академии наук была создана первая эклектическая модальность терапии, которая вобрала в себя, в том числе работы советских психологов и психиатров. Именно тогда и началась история китайской психотерапии.
Однако в конце 1965 года началась культурная революция, которая повлекла за собой массу негативных последствий. В 1966 году психология была признана лженаукой, так как не дружила с диалектическим материализмом и была не угодна правящей верхушке. В 1966 году Мао фактически запретил психологию (особенно практику), вероятно, он равнялся на советское правительство, сделавшее аналогичное постановление ЦК ВКП(б) от 4.07.1936 о педологических извращениях в системе Наркомпросов. Тогда же пропал интерес к психоанализу и практической психологии, а психиатрия стала сугубо клинической и закрытой от внешнего влияния областью.
Снятие запрета на психологию и практику
До 1980х годов о психологии не говорили, а тем более о психотерапии. В 1978 году с окончанием культурной революции, снова возобновила работу Китайская Психологическая ассоциация и снова начал печататься Китайский психологический журнал, закрытый во времена кризиса. В 1979 году была создана Китайская ассоциация клинических психологов, в основном в нее вошли неврологи и врачи. В 1980 году на встрече клинической ассоциации было сделано около 30 докладов, а уже через 11 лет на очередной ежегодной конференции, докладов было 900. А в последние годы профессиональные конференции практиков стали посещать не только специалисты, но и обычные слушатели, желающие больше узнать про себя, своих детей и социум. Кстати, в Китае также как и у нас есть психологи, работающие с жертвами стихийных бедствий и ЧС.
Рост количества статей о психотерапии с 1979 по 1992 в Китае
К причинам возросшего интереса к терапии в конце прошлого века относят: крушение Маосизма, который концентрировался на материальных аспектах жизни; травматичная история страны - развитие феминистических настроений и культурная революция с параллельно идущим экономическим ростом и потерей старых идентичностей; стремление молодого поколения жить по западным стандартам и отсутствие традиционных методов противостояния негативным последствиям современного образа жизни. Необходимость в психотерапии особенно возросла после т.н. политической реформы конца 70-х годов. Тогда в жизни, ранее закрытых в своей стране людей, вошли такие западные явления, как: разводы, измены, конфликты в отношениях учителей и учеников. С ростом знаний о Западе, китайцы стали более осведомлены о возможных проблемах психологического характера и стали чаще обращаться с депрессиями, тревогой и фобиями.
Сертификация в Китае
С 1985 года стали активно открываться кабинеты психологической помощи. В 1990 году была создана Китайская ассоциация консультирования и психотерапии. Китайские консультанты с 2002 года стали обязаны пройти теоретический курс, утвержденный государством, три года практики и экзамен. Консультантами могут стать только люди, закончившие высшее образование в психологии, образовании и медицине. Есть три степени консультантов: ассистент консультанта (обучение и экзамен); консультант (дополнительное обучение, еще один экзамен и 3 года практики) и старший консультант (6 лет общего стажа + только теоретический экзамен). Экзамены платные и проводятся два раза в год (май и ноябрь). За экзамены отвечает аналог российской системы соц. защиты, что соответствует российским реалиям. Существует отдельная система сертификации для психотерапевтов, которая проводится здравоохранением (консультанты также могут сдавать эти экзамены). Закон о психическом здоровье находился в разработке 27 лет и вступил в силу в прошлом году. В ней помимо прочего признается понятие психотерапии, а также сформированы требования для специалистов.
Естественно есть и критика китайской экзаменационной системы консультантов. Считается, что на экзаменах акцент делается именно на теоретических знаниях, а не на практике. Также есть один негативный момент - опыт супервизии и разбора случаев не обязателен для лицензии. Ко всему прочему в Китае есть множество консультантов, которые никогда не сдавали каких-либо экзаменов. Фактически эта система больше ориентирована на молодых и тех, кто хочет легализовать свою деятельность.
Проблемы психологической практики
Кстати час посещения специалиста стоит от 500 до 700 рублей, что несравненно меньше чем в России. В 90-е годы цена часа консультирования была около 25 центов за час. Исследователи также отмечают большой процент отказа от профессии практических психологов в Китае (что есть и у нас), что связано, в том числе с низкой зарплатой.
На данный момент в Китае работает около 20 тысяч психиатров, но чтобы оказать необходимую помощь населению, придется увеличить количество специалистов еще на 80 тысяч. Относительно психологов ситуация выглядит иначе. В Китае зарегистрировано 400 тысяч психологов-консультантов, но не все из них имеют лицензии.
Как и в нашей стране, консультанты зачастую занимают некую непонятную должность, которая включает, в том числе обязанности консультанта. Например, школьные консультанты обязаны заниматься обучением и имеют массу других должностных обязанностей (как например у нас - бегать в КДНиЗП). В связи с чем, общество не до конца понимает кто такие консультанты и зачем они нужны.
В Китае психологи сталкиваются и с рядом культурно-специфических проблем. Например, клиенты не всегда понимают по какой причине они должны видеться с терапевтом каждую неделю и почему не могут пригласить его на чашечку кофе, если он нравится им. Здесь стоит помнить, что психотерапия именно западная практика, которая не всегда соответствует традициям Востока.
В стране также возникла проблема (свойственная и России) не принятия пожилыми людьми психотерапии. Пожилые люди с удовольствием принимают лекарства даже тогда, когда можно было бы без них обойтись и просто не понимают, зачем нужна психотерапия и чем она может помочь. Молодые же в свое время наоборот более склонны к посещению психотерапевта, нежели чем к приему медикаментов. Практики также жалуются, что среди клиентов психотерапия зачастую воспринимается не более чем, как альтернативный метод коррекции психических расстройств.
В психотерапевтической практике, китайцы по их же мнению стараются отойти от традиционных западных идей - создания сильной личности и акцента на ней. Вместо этого они интересуются личностью в социальном контексте и преодолением своих слабых сторон.
Теперь вкратце про методы работы.
Морита терапия
Морита терапия это одно из традиционных направлений ранних форм психотерапевтической помощи в Китае, хотя сам метод родом из Японии. Метод был создан на основе идей дзен-буддизма японским психиатром Семой Морита после того как он изучил психоанализ Фрейда.
Тот самый японский психиатр Морита Сема
Морита предложил достаточно банальный способ психологической помощи человеку - изолировать клиента на несколько недель в одиночестве, после чего занять трудотерапией. Естественно вся процедура проводилась в клинических условиях. Благодаря Морита терапии пациент должен был понять, что его проблемы являются частью жизни и стоит принять их. Метод Морита был известен на Западе и позитивно воспринимался Карен Хорни и даже Альбертом Эллисом. Кстати с идеями Эллиса Морита терапия конфликтует напрямую, так как в ней считается, что чувства неконтролируемы, в отличие от действий. Также стоит отметить, что Морита терапия на данный момент вышла за рамки клинического применения и переросла в некое подобие общественного движения и применяется в групповых и индивидуальных формах.
Имеется и еще ряд "местных" модальностей терапии, которые с моей точки зрения больше походят на конкретные методики, нежели чем на полноценные модальности, например, терапия с элементами Цигун-практики.
Даосистская когнитивная терапия
Также в китайскую психотерапию начинает проникать философия даосизма (что с моей точки зрения только плюс). Ряд исследователей отмечают, что истоки того, что мы сегодня называем психотерапией, можно найти в ряде древних китайских трактатов. На протяжении истории Поднебесной, целителями активно применялся ряд методик, которые в измененном виде сегодня используются, например в когнитивной и поведенческой модальности терапии. Одна из самых известных методик, применявшихся китайскими целителями, это использование одной эмоции в целях контроля другой.
Даосизм является ключевой для китайцев религией, выросшей за ее рамки. Это общественное социальное учение, по мнению китайцев, лучше всего раскрывает внутренний мир людей в Поднебесной. Именно отсутствие идей Дао в психотерапии, с точки зрения китайских специалистов, привело к частичному неприятию западных методов. Но в Китае пошли очень простым путем объединения американских и европейских методов с местной философией и традициями.
Соединение Дао и идей когнитивной терапии сводится к изменению протоколов работы. Например, широко известная ABC-модель эмоционально-рациональной терапии была заменена на более подходящую. Если не вдаваться в подробности то изменения носят скорее формальный характер, за исключением элемента "D" (в оригинале, например у Эллиса, это элемент спора, диспута с иррациональными убеждениями), который естественно стал Даосизмом. Подробнее - .
Я привел пример связанный с когнитивной терапией не просто так. Китайские практики считают, что именно эта модальность терапии лучше всего подходит в их стране, так как это директивный метод, ориентированный на достижение цели. Что например нельзя сказать про психоаналитическое консультирование. Однако и психоанализ принимает свои "местные" формы в Китае, как впрочем, и все другие распространенные направления. Например, еще есть такие штуки, как: Шудао терапия и когнитивная инсайт терапия.
Заключение
В посте вы можете найти много общего с историей практики в России. Но несмотря на запрет психологии и страсть китайцев к народным методам, в стране была реализована полноценная система психологической помощи и сертификации. Это не может не радовать. Однако цены на консультантов там минимальны и вообще не понятно как они выживают. Не говорит ли это о том, что через несколько десятков лет нашими основными конкурентами станут китайцы, открытые к любым методам, готовые работать за копейки и имеющие государственный сертификат?
P.S. Кстати. я никак не дойду до написания поста про клиники реабилитации для зависимых от компьютеров. А такие клиники получили громадное распространение в Китае. Так что в блоге будет минимум еще один пост, частично посвященный этой чудесной стране.
Материальное благополучие важно практически для любого человека, независимо от его национальности или цвета кожи. Конечно же, у китайцев есть свои национальные особенности. Итак, чем же отличается бизнес-психология китайцев от европейской?
Китайцы много рассуждают о морали и придерживаются ее норм в повседневной жизни. У китайцев сохранилась та древняя общинность, которая давно пропала у многих других народов. Для них очень важным являются понятия коллектива, рода, семьи. Человек не живет в этом мире сам по себе, соответственно, он не может поступать так, как ему заблагорассудится. Он обязан помогать близким и уважать членов своего рода. В ответ он тоже чувствует поддержку своего рода. Сила его рода, в свою очередь, формируется веками. Поэтому часто отношение к человеку обусловлено тем, к какому роду он принадлежит. Таким образом, моральный облик человека контролируется его родом. Если китаец совершит непорядочный поступок, тень упадет на всю его семью. Он опозорит не только себя, но и все прошлые и будущие поколения. Понятие чести и честности для китайцев не пустой звук. Моральные принципы действуют во всех сферах жизни, в том числе и в бизнесе. Китайцы редко обманывают партнеров, хотя если они посчитают, что вы не выполнили свои обязательства, то не станут выполнять и свои.
Переговоры.
Китайская сторона уделяет большое внимание налаживанию партнерских отношений, поэтому переговоры обычно проходят с профессиональными переводчиками, услуги которых моно аказать на сайте osh-group.com . Переговоры проводят в отдельных комнатах, а не в ресторанах, как принято в некоторых странах. Когда вы встречаетесь со старшим по положению или по возрасту, ему следует пожать руку двумя руками, это правило хорошего тона. Визитную карточку при знакомстве также принято брать двумя руками. Таким же образом следует отдавать свою.
Опираясь на опыт ведения бизнеса с китайцами, были составлены некоторые рекомендации.
1. В Китае неохотно ведут переговоры с незнакомыми людьми, поэтому лучше заранее установить контакт на торговой выставке или познакомиться через посредников.
2. Установление дружеских связей и взаимопонимания чрезвычайно важно, поэтому часто говорят, что китайцы сначала находят себе друзей, а потом ведут с ними бизнес.
3. Важной частью китайской бизнес-культуры является обмен подарками. Лучше всего дарить коньяк или сувениры, типичные для вашей страны. В Китае дарят не один, а два подарка, они даже упакованы попарно в магазинах и сувенирных лавках.
4. Китайцы не любят лишних контактов, поэтому не стоит похлопывать по плечу, обнимать партнеров или даже пристально смотреть в глаза.
Психология китайцев глазами русского врачаО китайской психологии
Характерный портрет. Взгляд очевидца.
Внутренняя агрессия проявляется в отношении к животным
Если вы встретите улыбающегося китайца, не думайте, что он вам искренне улыбается или сердце этого человека переполнено радостью. Это может улыбка вежливости, и это может быть улыбка зависти. А иногда от улыбки до агрессии и непонятной жестокости - один шаг. Что это такое, я испытала на личном опыте, когда жила с семьей в Китае, где не раз наблюдала, как мило улыбающиеся люди могут безжалостно убивать редких диких или собственных домашних животных: так, китайские дети, просто играя, замучивают до смерти стрекоз, удивительных по красоте бабочек, лягушек, маленьких утят, черепах, - и тоже с улыбкой на лице. В Китае не услышишь пение птиц по утрам ни в редко встречаемых лесах, ни в многочисленных городских парках. Там - птиц нет! Это сразу режет слух: ведь невозможно, так непривычно жить без голосов птиц! Все, что можно есть, в Китае едят, поэтому в лесу нет птиц...как и многих животных.
Воспринимаемая нами жестокость, как абсолютная, по отношению к животным в Китае считается нормой китайского быта и не противоречит ни окружающей действительности, ни внутренним убеждениям каждого китайца - ведь все так делают, тем более: животные существуют для потребностей человека, в частности, для его желудка.
В зоопарке
Никогда не забуду глаза своей четырехлетней дочери, её большие детские глаза были наполнены слезами глубокого душевного страдания - тогда в зоопарке у стройных, безропотных оленей отпиливали молодые отростки рогов - самой обычной тупой, ржавой пилой. Кто-то из оленей не выдерживал нервного напряжения и боли своего соплеменника и падал на землю до того, как начиналось его мучение... Смотреть на страдания животных без слез и боли в сердце было невозможно... Если бы только можно было показать каждому человеку всё понимающие широко открытые плачущие глаза оленей в предчувствии уже знакомых мук, которые им предстояло испытать еще раз, то многие люди перестали бы не только мучить животных, но и употреблять в пищу мясо животных навсегда...
Отчего китайцы бывают часто жестоки к незнакомым людям, особенно к беспомощным людям, и совершенно безжалостны к преступникам? Почему уступчивы, вежливы, безмерно почтительны к своим родителям и близким родственникам?.. Это - вопросы к психологам. За несколько лет жизни в Китае я не нашла ответы на эти и на многие другие вопросы о противоречиях в характере и психологии китайского народа, о скрытых для нас корнях многих непонятных привычек и ритуаолов...
Вор велосипеда
2 января 1998 года мы с мужем возвращались из велосипедного магазина, где только что купили тандем, после того, как в новогоднюю ночь на велосипедной стоянке у дома у нас украли два велосипеда. Во дворе столпилась огромная толпа китайцев, казалось, все жители дома, в котором мы жили, вышли на улицу. Слышались ругань, детский плач. «Что такое?..»- спрашиваю мужа. «Не знаю…» - напряженно отвечает. Подошли ближе. Мужчина средних лет, лицо в ссадинах и кровоподтеках, белая рубашка в крови, заплывшие веки, глаза с трудом открываются; руки заведены за спину и туго обмотаны колючей проволокой и - все та же китайская, неповторимая, улыбка!.. Но уже- с просьбой о прощении и мольбой о помощи. Увидев иностранцев, мужчина оживился, заулыбался совсем по-американски, привычно принимая нас за американцев. (Мне показалось, что в его сердце затеплилась хоть какая-то надежда на спасение и желанную свободу.) Оказалось, поймали вора велосипедов. Толпа заметив нас. несколько нас оживилась, но потом снова переключилась на беднягу. Причем, женщины били пойманного вора чаще и более пристрастно, шумно ругались. Полицейский стоял в стороне, давая разобраться народу с задержанным так, как людям хотелось, но когда дело стало набирать, на взгляд полицейского, угрожающие обороты, как полагается человеку при погонах, офицер дал делу законный порядок: арестовал нарушителя закона и отвез преступника в участок. Правда, несчастный вор велосипедов не знал, радоваться ли тому, что его наконец-то избавили от агрессивной толпы, которая была готова разорвать на части, или огорчаться еще больше, ведь он прекрасно осознавал, что ждет впереди, ведь теперь его ожидала китайская тюрьма, куда лучше не попадать никогда и никому...
(Примечание: Воровство велосипедов - выгодный криминальный бизнес в Китае. Новые или почти новые велосипеды перепродаются в несколько раз дешевле или перевозятся в отдаленные деревни и уездные городки других провинций Китая. Поскольку воровство велосипедов - распространенное преступление, в Китае велосипеды принято регистрировать в полиции. За наше пребывание в Китае у нас украли 3 велосипеда. Некоторые наши знакомые иностранцы-европейцы пострадали больше, некоторые из них, наученные горьким опытом, покупали себе у перекупщиков краденных велосипедов почти "древние" велосипеды.)
Мы с мужем были единственные из присутствующих, кто сочувствовал несчастному вору. Однако, при всем желании мы никак не могли ему помочь, да и не имели права. Я чувствовала, что толпа, точно, что-то ждет от нас. Вдруг я с ужасом увидела в глазах китайских женщин ненависть, непонимание, презрение - и к себе тоже. Китаянки встали вокруг меня со трех сторон, размахивали руками, иногда в порыве гнева одна из женщин -случайно или неслучайно- больно задевала меня своими руками, а особенно агрессивные - до хрипоты в голосе, перебивая друг друга, кричали: « Этот вор украл ваши велосипеды…Скажите - офицеру! Скажите! »
Тандем
Конечно, мы ничего не сказали ни возбужденным китайским женщинам, ни офицеру. Мы с мужем прекрасно понимали, что это были крики злорадства - уже по отношению к нам, к иностранцам, потому что накануне у нас украли недешевые горные велосипеды, а мы, счастливые, въехали в шумный грязный китайский двор на новом, необычном, безусловно, еще более дорогом велосипеде - тандеме, поразив всех. Признаться, мы были даже, как ни странно, благодарны этому или, скорее всего, другому вору, похитившему у нас в канун Нового года 2 горных велосипеда, ибо - тогда бы вряд ли мы купили тандем. Кстати, при отъезде в Москву мы продали его за полцены директору американской школы, где училась наша старшая дочь, причем на наш чуть не единственный тандем была уже очередь. В Куньмине на этот счет есть даже легенда. Говорят, что из Тайваня на шестимиллионный Куньмин привезли всего два таких велосипеда. В течение года их никто не покупал, даже среди иностранцев. Однако, тандем очень нравился одному китайскому богатому бизнесмену. Но - как говорится: и очень хотелось, и очень жалко денег было. Увидев восторженных иностранцев(нас с мужем и нашим ребенком) , «модный» китаец не смог удержаться и - купил-таки второй тандем...
Агрессивная толпа
К счастью, немногим знакомо то ощущение, которое возникает, когда чувствуешь рядом надвигающуюся агрессию многотысячной толпы людей, когда не знаешь, против кого она будет сейчас же направлена. Это - страшно, очень страшно! Мы вместе с маленькой дочкой ехали на тандеме - уже приспособленном для троих человек, в потоке китайских велосипедистов, ни о чём не подозревая, когда в один миг огромная толпа разъединенных людей стала единой черной, озлобленной массой - невероятно агрессивной. Хотя китайцы - трусливый народ, в жизни, как правило, каждый сам за себя, однако в толпе китайцы меняются, поскольку в толпе своих сограждан китайцы чувствуют себя невероятно защищенными, вследствие чего чувство страха пропадает, люди становятся одной массой и общими становятся эмоции, чувства, теряется ответственность за свои поступки. Посеянная когда-то злоба, агрессия возрастает многократно, поэтому я понимала, эта толпа, как, впрочем, не только китайская, неуправляема. Я успокаивала себя: просто у них нервный стресс, сейчас всё… пройдёт… Но... Боже! Мой ребенок!.. А злой, черной энергии нужно всё-таки было выйти наружу: всё равно - как, все рано - где. В толпе всегда - легче, в толпе - никто не заметит…и не страшно нести ответственность за содеянное. Не поверите, но тогда объектом нападения толпа выбрала пятерых несчастных слепых, которые переходили велосипедную дорожку в неположенном месте и в не то время суток: около 18 часов, то есть тогда, когда весь город, вся страна - и каждый в отдельности китаец мысленно готовится съесть свою заработанную миску риса…с чем-нибудь вкусненьким. Подавить же инстинкт голодного китайского желудка просто невозможно, как и понять то, что происходит со всей нацией в одно и то же время - в12 и 18 часов - каждый день.
Холодное отношение к религии, обусловлено особенностью китайской души: найти для себя выгоду, взять, а не дать
Таким образом, интерпретировать психологию самого многочисленного народа мира трудно. Во многом корни ее социальные, и в отсутствии культуры и общепринятой на Западе морали. И все же, на мой взгляд, главная причина кроется в поразительном всеобщем безбожии китайской нации. Христианскую веру китайский народ не принял, несмотря на мощное миссионерское движение в этой стране. Собственную китайскую религию назвать религией в настоящее время невозможно: слишком много традиций забыто. (Верующие живут в основном в Тибете (не китайцы) и на границе с СНГ - угуры.) Остальное - безусловно, за редким исключением, а-ля-религия. За время социалистического режима Китай стал, пожалуй, самой атеистической страной мира… Главный бог китайцев теперь - деньги!
Не может не удивлять бутафорное устройство ныне восстанавливаемых древних храмов, языческие (часто смехотворные) ритуалы. Устраиваемые на территории храмов шумные пиршества, разного рода торговля, стрельба из лука, игра в мацзян (китайское домино «для умных»), в карты - такое воскресное культмассовое или семейное мероприятие на свежем воздухе, по крайней мере, вызывает недоумение. Большинство китайцев приезжают в храмы погадать на судьбу, а не помолиться. Зато дома - стоят урны с прахом предков, которым поклоняются и которым молятся, прося защиты и покровительства. Понять всё это западному человеку невозможно. Но такой - современный Китай... Сегодня знают и придерживаются древних китайских традиций в Китае уже немногие…
